Леонид Каганов, 2000

Машке Тумановой

ЧЕТВЕРТЫЙ ЯРУС
рождественская сказка

До Нового года оставалось не больше часа, из-за прикрытой двери гостиной доносился звон посуды и смех гостей, но здесь, в детской, было тихо и наряженная ёлка выглядела сурово и торжественно.

Первым нарушил молчание заяц, висевший на четвертой ветке снизу. Это был пожелтевший заяц с барабаном, он был сделан из папье-маше и раскрашен давно уже выцветшими красками.

— Эх, — вздохнул он, — Разве ж мы раньше так встречали?

— А чего не нравится? — тут же повернулся к нему здоровенный румяный шар, расписанный золотыми цветами. — Ты, дед, висишь, никто тебя не трогает. Какие проблемы?

— Да радости никакой нет, — вздохнул заяц и плюнул вниз.

— Я сейчас не понял, — сказал румяный шар. — Какой тебе радости не хватает? Может мне сплясать?

Заяц вздохнул и ничего не ответил. Зато вступил в беседу потертый стеклянный огурец — коренастый и толстостенный.

— Да тьфу на тебя! — сказал он и плюнул зайцу на барабан. — А кому сейчас легко висеть?

— Это свинство, — тихо сказал заяц, вытирая барабан.

— Радости ему... — подала голос стеклянная тыква, — А поживи как я! В самой глубине, у ствола! А я, между прочим, инвалид, я на левый бок треснутая!

— И тьфу на тебя! — сказал огурец и плюнул в тыкву.

— На тебя самого тьфу! — взвилась тыква и плюнула в огурца пару раз.

— Вот оно и видно что треснутая, — сказал огурец и постучал по ветке.

— По башке себе постучи! — рявкнул вдруг кто-то сверху, и сразу все загалдели.

— Вау! Нас здесь плющит не по детски! — закричали издалека маленькие жестяные колокольчики, скрытые ветвями верхнего яруса.

— Раньше с такими не церемонились! — проорала тыква, — Раз — и к стенке! К стенке бы повесили! На дальнюю сторону ёлки!

— Простите, я прослушал — кого? Уж не меня ли? — спросил заяц.

Вместо ответа тыква плюнула сначала в зайца, затем в огурца, но в огурца не попала.

— Это свинство, — тихо сказал заяц.

— А кому сейчас легко? Я, может, тоже из последних сил цепляюсь, — проворчал огурец и поскреб крепкими ладонями по ветке.

— Хватит орать, Новый год скоро! — снова рявкнул голос сверху и всё утихло.

— А я же ничего и не говорю, — сказал заяц в наступившей тишине, — Я только говорю, что раньше все были как-то добрее что ли... А теперь сволочь на сволочи!

— Я сейчас не понял. Ты кого сволочью назвал? — повернулся румяный шар и плюнул в зайца.

— Не связывайся ты с ним, — сказал огурец и плюнул в зайца, — это ж коммунист!

— А что, коммунист — это так плохо? — подскочила на месте тыква, но ударилась боком о ствол и прикусила язык.

— Я разве коммунист? — сказал заяц, — Я наоборот говорю — власть сменилась и ничего не изменилось. Как висели, так и висим. Иногда местами меняют. А при коммунистах время было страшное — не дай Бог пережить ещё раз! Но висели мы тогда лучше. Веселее, кучнее, со смыслом висели. Дай Бог каждому! А жить было страшно. Но так хорошо было жить! А так в общем ничего и не изменилось.

— Ничего и не изменится, — кивнул огурец после паузы. — Пока у нас на верхушке по прежнему сам знаешь чего... — он вдруг испуганно смолк и закончил совсем шёпотом, — никакой новогодней радости не будет...

Все как по команде посмотрели вверх, где сквозь ветки и мишуру горела рубиновым светом пятиконечная звезда.

— Предлагаешь разбить? — деловито осведомился румяный шар и плюнул вверх, но не доплюнул.

— Зачем разбить? Захоронить. Предать вате, — ответил огурец и плюнул вниз.

— Какой вате?

— Вон на полу вата разложена. Туда и предать.

— Предатель! Ты бы и ёлку родную предал! Империалистам! — заорала тыква и плюнула в зайца. — А мы, народ, не позволим! Эй, молодёжь, колокольчики!

— Вау! Нас здесь плющит не по детски! — откликнулись колокольчики.

— И хорошо! — крикнула тыква, — И давайте хором! Три-четыре: Огурец-иуда! Огурец-иуда!

Но никто её не поддержал и тыква замолчала.

— Завалить звезду не проблема, пожалуй... — размышлял шар, задумчиво глядя вверх, — А кого туда посадим? Разве что меня?

— Тебя только пусти, всё и разворуешь! — проворчал огурец и плюнул вниз.

— А чего там воровать? — искренне удивился шар и плюнул вниз, — Там же голая верхушка?

— Ты и на голой верхушке найдешь чего спереть! — заявил огурец и плюнул.

Под их ногами зашевелились иголки и показалась ярко накрашенная сосулька-стекляшка.

— Я не понимаю, что такое? — заявила она капризным тоном. — Четвертый ярус, вы что здесь, совсем прям обалдели? Кто это все время плюётся?

— Пардон, мадам, — сказал огурец. — И кстати к вам вопрос — вы от имени женщин не хотели бы сесть на верхушку?

— Какую верхушку? — растерялась сосулька.

— Голую.

Сосулька фыркнула и покраснела.

— Блин, больные какие-то! — сказала она и исчезла.

— Видал? — кивнул шар, — Значит сажаем меня без вопросов.

— Вау! Как мы здесь оттягиваемся в полный рост! — зазвенели издалека жестяные колокольчики.

— Ну а ты управлять умеешь? — возразил огурец. — Это ж правящая верхушка, не просто тебе. Куда её наклонишь — туда и ёлка, надо ж уметь держать курс!

— Правый курс! — поддакнула тыква.

— Вот такие как вы и довели нас до такого! — неожиданно вмешался заяц и собрался плюнуть в тыкву, но в последний момент сдержался и плюнул себе под ноги. — Правый курс вам? Может ещё ультраправый? А о последствиях думали? Грохнется ёлка вправо об батарею!

— Костей не соберёшь, — кивнул шар и плюнул в тыкву. — Хватит нам правых курсов, нужен левый.

— Левый курс?! — подпрыгнул заяц, ударил в барабан и немедлено плюнул в шара, — Завалить ёлку на комод?!

— А куда ж тогда править? — спросил шар, растерянно вытирая плевок на румяном боку.

— Молодой человек! — заявил заяц с ударением, — Обратите внимание — ёлка наша стоит, не падает? Раскреплена веревками к карнизу и письменному столу? Так что ещё надо? Виси в свое удовольствие!

— Консерватор, — зевнул огурец и плюнул вниз.

— Я сейчас не понял, — сказал шар. — А кто здесь бухтел, что ему плохо висится? Что ему нет радости?

— А это не из-за верхушки! Нет-с! Это из-за социума окружающего, сволочного! Нда-с! — заяц ткнул палочкой в грудь шару.

— Я сейчас не понял, — рявкнул шар и покатился на зайца, ритмично его оплевывая, — Ты меня второй раз сволочью назвал?

— Мальчики, мальчики, — заволновалась тыква, — ну что вы в самом деле, Новый год ведь... Господи, он ведь убьёт старика!

— Отставить шум! — рявкнул голос сверху и все замолчали. — Последнее предупреждение четвёртому ярусу!

Наступила тишина.

— Может зайца на верхушку? — сказал огурец, — Он умный, старый.

— Хватит старья наверху! — решительно отмахнулся шар и плюнул в зайца.

— Тогда из молодых! — не унимался огурец.

— А я какой? — удивился шар и приосанился.

— Из совсем молодых! — упрямо продолжал огурец.

— Из этих, сопляков жестяных? — шар кивнул вверх и влево.

— Почему? Вот у нас в этом году разноцветные шарики появились. Эй, шарики, слышите?

Шарики, облепившие соседнюю ветку, закивали, заулыбались и хором запищали по-китайски.

— Во как... — удивился румяный шар.

— Ишь, твари! — возмутилась тыква и плюнула несколько раз в самую гущу шариков, — Понаехало вас тут на наши ветки! Валите в свой Израиль!

Шарики тут же окружили тыкву, деловито заплевали её со всех сторон и так же деловито разошлись.

— Господи, где взять силы, где взять силы? — всхлипнула оплёванная тыква и разрыдалась.

— Считаю до трех! Заткнулись все быстро! Новый год скоро! — рявкнул голос сверху и все замолчали кроме румяного шара.

— Вот я сейчас не понял, — громко сказал румяный шар, запрокинул голову и плюнул вверх. — Слышь, ты! А ты вообще кто такой?

— Я Дед Мороз! — раздалось сверху, сквозь ветви просунулась свирепая стеклянная физиономия, повращала черными точками глаз и смачно плюнула на голову шара.

— А мне побоку что дед! Полетишь в вату башкой вперёд! — гаркнул шар и плюнул вверх, но плевок не долетел и тоже упал ему на голову.

— Мальчики, мальчики, перестаньте... — забеспокоилась тыква, хлопая мокрыми ещё глазами, — Ну в самом деле, Новый год... Надо веселиться!

— И тьфу на вас, — сказал Дед Мороз, плюнул на тыкву и исчез в хвое.

— И пошел вон! — оглушительно рявкнул шар вдогонку.

Повисла зловещая пауза.

— Терпение кончилось! — сообщил сверху бас и угрожающе посыпались иголки. — Я спускаюсь!

— Вау! Нас здесь классно кумарит и плющит! — зазвенели колокольчики.

— Вот молодежь веселится! — крикнула тыква, — Смотрите как здорово! А вам не стыдно скандалить, взрослые люди? Как дети малые — ссоритесь, плюётесь. Стыд!

Ветка закачалась и появился Дед Мороз. Он был совсем низкорослым, даже ниже огурца.

— Кто здесь на деда быковал? — рявкнул он, оглядываясь.

Все замолчали, а румяный шар даже отвернулся.

— Ты что ли? — Дед Мороз сгреб рукавицами огурца, который висел ближе всех.

Огурец испуганно дернулся, звякнул и сорвался вниз, на ветке осталась только металлическая чашка с пружинкой.

— Уби-и-ли! — завыла тыква.

— Вот чёрт. Я не хотел! — сказал Дед Мороз. — Эй, ты не ушибся?

— Подонок! — раздался снизу глухой голос огурца.

Дед Мороз поглядел вниз долгим изучающим взглядом, затем отряхнул рукавицы и обвёл глазами ветку.

— Ещё слово услышу! — прошипел он, развернулся и полез наверх.

Как только красные сапоги Деда Мороза скрылись в хвое, зашевелилась нижняя ветка, сквозь иголки просунулся огурец и в два перехвата ловко повис на своей крепёжке.

— Фашист! — сказал он шепотом.

— С такими и звезду не завалишь, — кивнул шар.

— Развели дедовщину на ёлке! — сказал огурец.

— Бесится дед, — подтвердил шар.

— Климакс! — взвизгнула тыква.

— И главное сам мелкий такой. — сказал огурец.

— Вырождение нации! — взвизгнула тыква.

— Он бесится, потому что их Санта-Клаусы вытесняют, — вступил в разговор заяц.

— А не один хрен? — удивился шар. — Мороз или Клаус?

— Нет, молодой человек, не один! Настоящий русский Дед Мороз — это человек пожилой, суровый, мужественный, сильный, уравновешенный...

— Да-а-а... — задумчиво протянула тыква.

— С бородой, в длинном тулупе и шапке. А Санта-Клаус — это западный вариант. Навроде домового — маленький, вертлявый, в короткой куртке и в колпаке. И ходит — заметьте — через каминную трубу! Абсолютно несерьёзный персонаж. Абсолютно.

— Да-а-а... — задумчиво протянула тыква.

— Зато наш серьёзный, — сказал огурец и хмуро почесал щеку.

— А всё равно их время кончается, — вздохнул заяц. — Теперь даже на любой открытке одних Санта-Клаусов печатают. Потому что импортные и дешевле. А про наших забыли. Наши дети уже не знают, как настоящий Дед Мороз выглядит.

— Да-а-а... — задумчиво сказала тыква, — Вырождение нации.

— Что творят уроды! — с чувством произнес огурец.

— Кто там плохо понимает слова на четвёртом ярусе?! — раздался сверху окрик Деда Мороза, — Новый год скоро наступит! Я же сказал всем заткнуться!! Я неясно сказал?

— Вау! Как нас здесь плющит! — донеслось со стороны колокольчиков, — Ваще улетаем! Вау-у-у-у!

Крик перешёл в ликующий пронзительный вопль, наверху загремело раскатисто и натужно, и ёлку здорово тряхнуло. Тыква стукнулась боком о ствол и охнула.

— Вот полюбуйтесь! — заорала она, — Вырастили на свою голову! Жестянки тупые!

Немедленно сверху высунулась голова колокольчика и показала язык.

— Бабка, чо орешь? — сказала голова, примерилась, плюнула в тыкву и исчезла в ветвях.

— Господи, где взять силы? Вот сучий потрох! — заохала тыква.

— Я сейчас не понял! — заявил шар, — Ты, щенок, а ну подойди и извинись перед старухой!

— Какая я тебе старуха! — взвизгнула тыква и плюнула в шара, но попала в огурца.

— Это к тебе летело, — сказал огурец и плюнул в шара.

— Я сейчас не понял, — сказал шар. — Это чего за дела? А ну подойди!

— Я подойду — так ты не встанешь! — тихо сказал огурец и отвернулся.

— Повтори? — шар встал и вразвалочку подкатился к огурцу.

Огурец молчал, отвернувшись. Шар отвесил ему презрительный подзатыльник, повернулся и пошёл на своё место, но тут огурец весь подобрался и со всей силы пихнул шара коленом под зад. Шар ойкнул, свалился с ветки и увяз в хвое на нижних ярусах. Оттуда раздался визг сосульки.

— Санта Клаус! На помощь! — завопила тыква. — На помощь!!! Беда на нашей ёлке!!!

— Ну я предупреждал!! — раздался сверху грозный бас, ветки тревожно зашевелились. — Я разве не предупреждал? Из-за ваших воплей прозевали, когда Новый год начался!! А он уже три минуты идет!!!

— Господи! — перекрестилась тыква.

— Сейчас вы за всё ответите! — рявкнул Дед Мороз.

— Помогите! Санта Клаус!!! — из последних сил взвизгнула тыква и смолкла, прижавшись к стволу.

— Кто тут звал Санта Клауса? — рявкнул Дед Мороз, тяжело спрыгивая на ветку. — Ты звал? — он повернулся к огурцу. — Ты опять здесь?

Огурец ловко выскочил из своей чашки и нырнул вниз. Дед Мороз оглядел опустевшую ветку и повернулся к зайцу.

— Значит ты, дед, буянишь? А вот это не хочешь? Я ж не посмотрю! — Он сложил варежку в кулак и начал трясти им перед мордой зайца.

— Борода из ваты! А-ха-ха!!! — вдруг раздалось сверху и на Деда Мороза полетели плевки.

— Это что такое??? — заорал мигом побагровевший Дед Мороз и обернулся.

Заяц тут же отцепил от ветки свою прищепку и проворно сполз вниз.

— Кому тут висеть надоело?! — проорал Дед Мороз на верхние ветки.

В ответ на это сверху высунулась дюжина блестящих языков молодых колокольчиков и в Деда полетел второй залп плевков. Дед взвыл и прыгнул наверх. Оттуда послышалась возня, мат и истошные вопли. И вдруг зажглась гирлянда. Она вспыхнула всего на миг разноцветными огнями и сразу погасла. Затем наверху щёлкнул хлыстом электроразряд и гирлянда засветилась снова.

— Искру дава-а-а-а-ай! — раздался ломающийся голос колокольчика.

Снова захлопали электрические разряды и на четвертый ярус сквозь ветки высыпался целый сноп ярко-оранжевых искр.

— Поджига-а-а-а... — снова раздался голос колокольчика, но резко оборвался.

Гирлянда потухла, и теперь отчетливо потянуло дымом. Сверху доносилась глухая возня и вопли. Кто-то стеклянный уже летел сверху на вату, звонко стукаясь о каждую ветку. Внизу нестройным хором затянули песню про ёлку.

— Господи! — охнула тыква и перекрестилась. — Как же мы так Новый год встретили?

— Как-как... — передразнил её огурец, вылезая прямо перед ней из хвои и цепляясь за свою чашку. — Как всегда встречаем, так и встретили.

— Эх, — вздохнул снизу заяц, — Разве ж мы раньше так встречали?

— Да ещё хуже встречали! Вспомни позапрошлый, — сказал шар, выкатываясь из-за ствола. На его боку алела свежая царапина.

— А пока ты не зарекайся, — сказал огурец, тревожно принюхиваясь.

— Такая уж у нас ёлка, — сказал шар, философски пошевелил толстыми бровями и плюнул вниз.

— А чем виновата ёлка, молодой человек? — сказал заяц, цепляясь прищепкой за своё место, — По-вашему ёлка нам помешала хорошо Новый год встретить? Или верхушка? Или кто?

— Да ты, урод всё и начал! — взревел шар и плюнул в зайца. — Ты же всем настроение угробил!

— Это ложь и свинство, — тихо сказал заяц и плюнул в шара.

Сквозь верхние ветки просыпался сноп искр и исчез, затухая, внизу.

— Мужчины, ша-а-ампанского не нальёте? — кокетливо высунулась с нижнего яруса голова сосульки. — А чё это у вас так дымом воняет? А чё вы все такие заплёванные?

— А сама-то!!! А на себя!!! — гаркнула тыква, но сорвалась, истошно закашляла и закончила совсем спокойно: — С Новым годом! И дай всем нам Бог здоровья! И дай нам Бог чтоб в наступающем жить стало лучше! Дай нам!

30 ноября 2000, Москва